Импульсивные преступники, совершающие преступление из-за средств на развлечения

Теперь я остановлюсь на тех импульсивных преступниках, которые, судя по их преступлениям, склонны совершить преступление или для того, чтобы таким путем достать средства для какого-нибудь развлечения, напр., чтобы пойти на вечеринку, в кинематограф и т.п., в частности, для игры в карты, или для кутежа, для посещения ресторанов, угощая приятелей, для приобретения себе наркотика, или для нескольких подобных целей сразу. Перспектива таких развлечений и увеселений является в их сознании с такими живыми антиципациями, из которых родятся сильные импульсы к преступлению, не задерживаемые у них ничем. Вот несколько представителей этих разновидностей.

Один кореец — Xер-Чан, 26 лет, — откровенно признался, что принял участие в убийстве в Москве 4 человек, бывших в квартире Лебедева, куда он с товарищами явился с целью выпить самогонки, которою Лебедев торговал, и похитить имущество, потому что последние 3 месяца он мало зарабатывал, между тем приближался день его именин, для которого хотелось достать самогонки, а денег не было. Придя в квартиру Лебедева поздно вечером 1 апреля 1923 года вчетвером, они сначала выпили четверть самогонки, а затем один встал, объявил, что они пришли грабить, и началось самое исполнение преступления, в результате которого оказались убитыми жена Лебедева и еще 3 человека.

22 февраля 1923 года, в г. Дмитрове, два молодых человека — Федор Георгиевич К., 19 лет, и Иван Васильевич К., 18 лет, задумали лишить жизни торговцев, граждан Поповых, Василия 60 лет, Екатерину 75 лет и Александру 50 л., с целью похищения их имущества. Убийцы знали, что Поповы жили уединенно и у них мало кто бывал; они и рассчитывали, что их во время преступления никто не застанет. Они днем проникли в дом с задней его стороны, через незапертый сарай, с фомкой, и стали ломать хранилище. Вышедшую к ним навстречу старуху убили; первый ее ударил в спину Иван, а затем, когда она упала и захрипела, добили ее молотком оба и решили поджидать остальных, чтобы убить их. С полчаса «сидели без делов», поджидали своих жертв. Затем, Федор спрятался за дверь и, когда вошла Александра, нанес ей удар. Он же ударил через некоторое время вошедшего старика Попова, однако удар скользнул, и старик схватил его за руку, но в это время Иван ударил его сзади. Трупы оставили, как они лежали. Расправившись со всей семьей, убийцы стали «собирать имущество». По словам Федора «искали в каждой щели». От убитой ими первой — Екатерины — они узнали, где деньги, и все-таки тщательно обшарили весь дом, чтобы не пропустить чего-либо ценного. В общем, набрали одежды и монет золотых, серебряных и медных 3 мешка, положили их на салазки Поповых и увезли. Они привезли их к одной знакомой, ничего не подозревавшей, и просили ее временно положить их в чулане. Надо заметить еще, что удары своим жертвам убийцы наносили поочередно большим молотком — «кувалдой», найденным ими у Поповых. Вечером они вернулись в дом Поповых, полили разные части его керосином и зажгли с целью скрыть следы своего преступления, а сами уехали в Москву и поселились у некоего знакомого своего У., которого затем попросили съездить в Дмитров и узнать, что там нового. Тот поехал в Дмитров, узнал там об убийстве и сообщил о странном поведении приехавших к нему знакомых. Поехавший с ним в Москву агент уголовного розыска арестовал обоих убийц. Последние вынуждены были во всем сознаться, и указали, где находятся награбленные вещи. Оба убийцы ранее не судились.

Федор К. — брюнет, с большими желто-карими глазами навыкате, рассказывает обо всем с улыбкой. Отец его — курьер одного провинциального народного суда; прежде он сильно пил запоем и пьяный бил жену, теперь остепенился и пьет меньше. Пьяный он «никаких резонов не принимает», выгоняет из дому жену, которая вынуждена обороняться и раз сильно разбила ему голову. Кроме Федора, в семье еще четверо детей. Жили, конечно, бедно, но особой нужды не знали. Учился Федор в сельской школе два года «ничего себе», хотя жалуется, что память у него всегда была неважная. Он охотник почитать, как он говорит «романсы» и очень любит театр; часто бывал и в большом, и в малом, и в художественном театре, но более всего он посещал театр Струйского и всяким операм и драмам предпочитает «что посмешней». «Я, — говорит он, — к дому относился легкомысленно, а заботился, как бы в театр сходить». В 1916 году он был отдан в ученье в шорное заведение, пробыл в нем 2 года, но ничему не выучился. В 1918 году перешел в другое заведение и работал до 1921 года, когда его «уволили по сокращению штатов». Заработок его все время был мал, не хватало на прожиток, приходилось ездить в деревню, где тогда жили родители, и привозить продуктов. По увольнении вернулся к родителям и жил у них, иногда кое-что прирабатывая. С 1921 года по день преступления был безработным, имея по временам случайный заработок. Пил он редко и начал пить с 1921 года, когда сосед стал гнать самогонку. Половую жизнь начал с 14 лет, причем сходился с женщинами не часто, раза два в месяц, денег на это не тратил. Про это свое преступление говорит: «попали по легкомысленности». «Гуляли, нужны были деньги, — было дело на масленице, все гуляют, а у нас даже на табак нет». «Мы с Иваном К. в хороших отношениях, сосед был, часто вместе гуляли». «Дня за 4 имели разговоры: хорошо бы украсть». «Мысль подал я». Его соучастник, наоборот, говорит, что мысль о бандитском нападении пришла в голову первому ему: как-то он проходил мимо двери Поповых, увидел висящий на ней замок, ему и запала в душу эта мысль; он высказал ее Федору, и тот на следующее утро пришел к нему, когда он подшивал валенок, и они решили пойти и совершить преступление. Итак, как бы то ни было, мысль о гулянье на масленице со свободными деньгами, — вот что лежит в корне деятельности Федора. Он не прочь выпить, хотя пьет не сильно; охотник погулять с девчонками, с одной уже 9 месяцев был в связи и считал ее своей невестой. Но у него очень плоха была одежда, и хотелось поприодеться получше. Не прочь он и на вечеринке побывать, и в ресторане посидеть. После убийства, когда устроили похищенное добро в чулане знакомой, пошли было в ресторан чай пить, а затем — на бал в гимназию, но туда их не пустили, хотя и перед преступлением, и во время его, и после они вина не пили и были совершенно трезвы. После того, как они вечером подожгли дом Поповых, часа через 2 раздался набат, стал сбегаться народ на пожар, пошли и они; видели, как вытаскивали трупы. Екатерину не нашли, потому что они засыпали ее подушками. В народе пошел говор об убийстве. Иван и Федор почувствовали себя «неудобно» и решили уехать в Москву. Опасаясь, что на станции они могут встретить агентов, они отошли верст 5 от Дмитрова, на другую станцию и там сели на поезд. В их поведении после убийства видно было тревожное настроение и суетливость, которые показались странными и У., к которому они явились в Москве и обратились с странной просьбой съездить узнать, нет ли чего нового в Дмитрове. Ночь провели у У. спокойно. О содеянном преступлении Федор сожалеет только потому, что за него приходится сидеть, — он осужден на 10 лет заключения, — да потом, когда выйдешь, «девчонки очень презирать будут», а ему хотелось бы, чтобы его невеста его дождалась. Жаль ему, что не все нашли у Поповых; оказывается, потом ребятишки в разрушенном доме Поповых нашли бадью и в ней золото и камни. Во время самого преступления он ни страха, ни сожаления не испытывал: бояться нечего было, знал, что никто не войдет. Из всего преступления он особенно ясно помнит самый процесс убийства и то, как они искали денег. После самого акта убийства они не менее 3 часов пробыли в доме Поповых. Федор тщательно там умылся, отпряг лошадь, на которой приехал старик Попов, «успокоил» корову, которая почему-то кричала, и т.д., словом, вел себя довольно спокойно и деловито. Относительно Поповых он говорит: «мне Поповых ни черта не было жаль». «Черт с ними, что их убили, они были звери, а не люди», и поясняет, в чем заключалось их зверство: у них была земля, которая после революции от них отошла, а на ней колодезь, из которого все брали воду; Поповы будто бы лили туда керосин. Убивать, по его мнению, вовсе не трудно, только волнуешься, но дело это нехорошее, потому что за него приходится сидеть. Раз убитые все трое приснились ему во сне, причем старик требовал, чтобы он за него поставил свечу, но он ему ответил: «убирайся к черту». Теперь о них и не вспоминает. Что касается будущего, то он не может поручиться, что не будет воровать: не будет работы, так придется воровать. Вообще с представлением о воровстве его мысль примирилась. Воровство, по его мнению, лучше убийства и бандитизма; украдешь — жизнь у человека останется; при грабеже человека можно так напугать, что он через это жизни лишится.

Иван К. — широкоплечий деревенский парень с большой головой, сдавленной с боков, с узким лбом, с толстыми носом и губами, старается притвориться более бестолковым, чем он есть на самом деле. В момент преступления ему не было еще полных восемнадцати лет. Он ленив и на вид довольно апатичен. Отец его сначала был сторожем в г. Дмитрове и занимался сапожным ремеслом. Родители его жили очень недружно. Отец постоянно пил и дрался с женой и детьми. Из 6 человек детей выжили четверо, два сына, из которых Иван второй, и две младших дочки. Отца Иван избегал, ненавидел за побои; ему от него постоянно попадало: и ремнем, и кулаком, куда попало. Несмотря на свою строгость, отец давал Ивану водки и раз, когда Ивану было 9 лет, напоил его допьяна; при нем Иван стал и курить. Когда Ивану было с небольшим 9 лет, отец его умер от чахотки. Мать и старший брат старались вывести Ивана в люди, отдали его в семиклассное высшее начальное училище и всячески старались, чтобы он ни в чем не терпел недостатка, хорошо одевали его и не отказывали ему в деньгах. Но ученье у Ивана шло плохо, и способности у него оказались плохие, да и лень и баловство ему мешали учиться. Он сам признается, что был большим озорником. Умственных интересов у него нет никаких, читать он не любит. Перед пасхой 1918 года он оставил школу, не окончив ее. Оставив школу, Иван делал попытки поступить на службу, но очень слабые. Так, он поступил в военный комиссариат переписчиком, как красноармеец-доброволец, но пробыл там лишь до июля 1919 года, служба ему надоела, он воспользовался декретом о демобилизации и покинул военный комиссариат. В течение 4 месяцев он оставался безработным, а потом поступил в Дмитровский продовольственный комитет счетоводом, но прослужил лишь до декабря, когда его уволили. Этим его служебная карьера кончилась. В это время вернулся с военной службы старший брат, и Иван снова стал пользоваться помощью родственников, но в меньшем, чем прежде, объеме: он имел у них квартиру и стол, а на остальное должен был зарабатывать сам. А между тем он привык быть недурно одетым. С 15 лет он стал выпивать и пил все сильнее, пил все: и самогонку, и ханжу, и политуру. Пьянеет он нескоро, но пьяный ко всем пристает и придирается, хулиганит, дерется, пристает к женщинам. Да и трезвый он вспыльчив, легко переходит к насилию. С 16 лет он начал половые сношения с проститутками, причем обладает большою половою возбудимостью. Надо добавить, что он — любитель поиграть в карты и повеселиться в компании. На все это, конечно, были нужны деньги и деньги. Он пробовал торговать самогоном, получаемым из деревни, но товар этот, нужно думать, был соблазнителен для него самого, а потому он обратился, как к подсобному источнику средств к существованию, — к кражам. С Федором К. он начал дружить с 13 лет и нередко выпивал вместе. Можно догадываться, что Федор участвовал и в некоторых его кражах. Про свое участие в последнем преступлении Иван говорит: «по пьянке было». «Был я выпивши, пришел к Федору, у него еще выпили, день был базарный, я напился и пошел». У Федора К. будто бы в это время была ссора с матерью из-за денег. Он несомненно преувеличивает свое опьянение так же, как и глупость, — если он и был выпивши, то не так сильно. Он запомнил и воспроизвел очень точно и полно всю картину своего преступления, рассказал, как они пошли, как он захватил фомку, думая, что придется ломать, как он ударил фомкой Екатерину, которая вошла и спросила: «К., ты что тут делаешь?» Федор жил вблизи от Поповых, и они его знали, Иван с ними знаком не был. После того, как он ударил Екатерину, он положил ее на кровать и заметил, что голова у нее была разбита, а крови не было. Вторую вошедшую старуху Федор ударил кувалдой, а он «гитарой» (т.е. фомкой), когда она уже лежала, причем все время был спокоен. Когда часа через 1-2 вошел старик, Федор ударил его кувалдой, а Иван — фоткой. После старика было много крови, Федор был ею забрызган и пошел умываться. Добра забрали много, искали долго и тщательно, одного серебра было пуда 17, было и золото. В Москве, когда они приехали к У., они не сказали ему прямо, что совершили убийство, а сказали, что «натворили много дел» и показали ему привезенные с собой золотые вещи. У. через день уехал в Дмитров по своей надобности, причем приятели поручили ему узнать новости, а сами все ходили в Москве по театрам. Спал Иван все время хорошо, никаких тревожащих снов не видал, только его почему-то все тянуло уехать из Москвы подальше, и он сожалеет, что поехал к У. «Глупо сделал, — говорит он, — что поехал в Москву к У., не поехал бы, не сидел бы». «Плохо, — говорит он,— что я погубил свою жизнь; что троих убил, об этом я не думаю», — замечает он, а беспокоит его то, что теперь ему нельзя приехать в Дмитров, а жизнь там ему нравилась. О матери и брате он не скучает, а тяготит его сидение в тюрьме: энал бы, как скучно сидеть, ни за что бы преступления не сделал. «Освободят, — говорит он, — пойду к матери; если брат не примет, не знаю, что и делать, брат за 3 года ни разу у него не был и ему не писал. Мать у него на свидании бывает. Не скучает он и о «девице», с которой гулял три года и никакой ревности не чувствует при мысли, что она с другими путается: «что же, — говорит, — я и сам с другими путался». Сравнивая его с соучастником, нельзя не заметить большого сходства между ними. Оба корыстолюбивы, жестоки, тупы нравственно — моральные имбецилы, — оба склонны к праздной жизни с кутежами. У обоих в центре их криминального типа стоит склонность к добыванию любыми средствами, на чужой счет, денег на кутежи. Но Иван — азартный игрок, беззаботный гуляка, легко и щедро расшвыривающий те деньги, которые попадают ему в руки, вспыльчивый буян, склонный выпить, приволокнуться за женщинами и повеселиться в компании. Федор — не картежник, но остальными удовольствиями не прочь попользоваться и он, только он более расчетлив, не так легко расстается с деньгами, любит покутить более на чужой счет и очень сожалеет, что не забрал всего имущества Поповых; он жаднее Ивана.