Размышления об идеях возмездия

Приблизительно 40 л. тому назад крупный криминалист von Holtzendorf высказал такое положение: надо установить, что не существует универсальной пенитенциарной теории для всех народов и времен; к тому же, по его мнению, вряд ли в Германии найдется более трех криминологов, мыслящих одинаково. Я полагаю, что так дело обстоит и сейчас. Так наз. «спор школ» берет свое давнишнее начало от Гуго Гротиус'а, речь идет о том, надо ли карать quia peccatum est, за то, что преступление было совершено или же ne peccetur, дабы преступление не совершалось - об этом говорил даже греческий философ Протагор {480-111 г. н.э.). Еще и поныне спор не разрешен.

Наш действующий около 50 лет свод уголовных законов базируется, в сущности, на теории искупления.

Если рассматривать с этой точки зрения проблему справедливого возмездия, то, прежде всего, следует упомянуть о том, что именно заслуживает возмездия, деяние или преступный умысел. И то и другое не имеют места без грубого насилия по отношению к социальным навыкам. Деяние, короче говоря, отражает лишь внешние последствия, зависящие от тысячи случайностей. Например, справедливо ли карать вора, переживающего разочарование по поводу того, что с трудом вскрытая им касса оказалась пустой менее строго, чем если бы он захватил обильную добычу? Справедливо ли более мягкое отношение к нему потому, что ему не удался взлом или стерегущая собака обратила его в бегство? Благоприятствует ли положению подкалывателя то обстоятельство, что опытный хирург, проживающий вблизи места преступления, останавливает опасное для жизни кровотечение у потерпевшего или же положению убийцы, что револьвер дал осечку, наконец, поджигателя, что поливший обильный дождь затушил пожар? И наоборот, должны ли мы признать деятеля ответственным за фатальный исход, когда причинил кому-либо поверхностную ранку, царапину, но потерпевший погиб из-за врожденной гемофилии или когда неосторожно брошенная спичка приводит к пожару леса или селения? Имеющаяся в этих примерах проблема переоценки деяния привела к неисчислимым противоречиям не только в литературе, но и в повседневной практике определения санкции, вопрос этот недостаточно разрешен и в проектах уголовных норм.

Но приверженцы идеи возмездия желают считаться наряду с объективной виной также и с субъективной. Их видный представитель Birkmeyer говорит так: «если наказание должно быть пропорционально проступку, то надо более углубленно, чем это делается теперь, увязать санкцию с виной не только в объективном ее преломлении, но и в субъективных источниках, в концепции деятеля, в мотивации, в его поведении до и после деяния». Как бы нас ни удовлетворяло это требование основательного анализа личности, но что же делать тогда, когда этим путем в изрядной мере охвачена субъективная вина?